До 2021 года семейная пара Светлана (имя изменено) и Олег жили в Гродно, пытались развивать свой бизнес. Но вскоре стало понятно: оставаться в Беларуси небезопасно. Мужчина входил в инициативную группу Виктора Бабарико и активно участвовал в послевыборных протестах. Знакомый подсказал вариант поехать в США и просить там защиты. Пара так и поступила. Хотя за четыре года они все еще не получили документы, новой жизнью довольны. Оба построили карьеру в новых сферах, взяли в ипотеку квартиру — именно в ней супруги находились во время нашего разговора. Беларусы рассказали «Зеркалу» о своей жизни в США, работе Олега диспетчером скорой и о том, не боятся ли проблем, как мигранты.
«Очень большое комьюнити выходцев из стран бывшего Советского Союза»
До отъезда из Беларуси Олег и Светлана жили в Гродно. Уже в браке пара запустила семейный бизнес: создавали линию одежды. Но из-за грянувшей пандемии коронавируса собственное дело не пошло. Супруги руки не опустили, стали помогать медикам — шили для них защитные маски и костюмы. Светлана параллельно освоила профессию бровистки.
Тем временем наступило лето 2020-го. Виктора Бабарико, в инициативной группе которого был Олег, задержали. Уже тогда беларусы стали задумываться: что они будут делать, если все пойдет не так?
— В 2021-м репрессии уже шли полным ходом, — вспоминает мужчина. — Стало понятно, что мне в стране небезопасно. И мы стали искать варианты. А один из моих школьных друзей уже жил здесь, в США (он эмигрировал после 2010 года). Он нам предложил: «Ребят, приезжайте ко мне, первое время помогу, чем смогу». И мы поехали.
В Штаты Олег и Светлана отправились через Мексику, на границе запросили политическое убежище. Решения по нему пара до сих пор не получила, а иммиграционный суд по их кейсу постоянно откладывается. Но все документы для легальной работы у беларусов есть. Сейчас супруги живут в Филадельфии.
— Важно понимать, что здесь очень большое комьюнити выходцев из стран бывшего Советского Союза. Вы можете прийти в магазин и не найти там ни одного человека, говорящего по-английски. Поэтому в этом плане здесь немного проще, не было языкового барьера, — объясняет Олег. — За четыре года я поменял несколько профессий. Первая работа — установка систем кондиционирования и обогрева, затем устроился официантом в ресторане, а после этого пекарем в Manhattan bagel.
Спустя примерно год Олег решил найти что-то более постоянное и вне русскоязычной среды. У мужчины был опыт работы в международных грузоперевозках диспетчером, а тут попались две похожие вакансии. Между логистическим складом и службой скорой помощи выбрал вторую.
— Мне и работа показалась намного интереснее, и условия, которые предлагали, были лучше. Так началась моя карьера, — вспоминает он. — Я сначала был там как диспетчер. Но эту позицию занимал меньше года. Дело в том, что я стал внедрять заимствованные из логистики практики, и это очень сильно улучшило нашу работу. До меня этим занимались парамедики, и их взгляд на устройство процессов был совсем другим. В общем, очень хорошо повысил КПД компании, и мне предложили должность менеджера. На ней я тружусь до сих пор. И, как мне кажется, довольно успешно.
«Перевозили пациентку, от которой отказались все остальные фирмы в Филадельфии»
Сейчас в обязанности беларуса входит едва ли не все, что касается деятельности службы скорой. Он принимает звонки, организовывает все процессы, связанные с доставкой пациентов в больницы, контролирует наем сотрудников, общается с представителями медучреждений. Служба, в которой работает Олег, частная.
— Здесь на самом деле все такие. И службы скорой помощи, которые приезжают, когда люди звонят в 911, тоже частные. Просто они заключают контракт с городом и подключаются к городской системе EMS (Emergency Medical Services, срочные медицинские сервисы. — Прим. ред.), — объясняет он. — Мы же в основном набираем пациентов, которые ездят на медицинские услуги, — возим людей на гемодиализы, на всевозможные процедуры. Само собой, параллельно с этим мы тоже принимаем emergency calls (срочные звонки. — Прим. ред.), если есть такая необходимость. У нас довольно высокая загрузка, очень оживленный график, работаем круглосуточно.
Большая часть поездок в службе, которой руководит Олег, плановые. Но и в таких ситуациях часто есть место риску для жизни.
— Самый интересный кейс, который у меня был: мы перевозили пациентку, от которой отказались все остальные фирмы в Филадельфии, — говорит беларус. — Она работала на ипподроме, и произошла трагедия — лошадь ударила ее копытом в голову, повредила череп и головной мозг. Женщина была в очень плохом состоянии. Она находилась дома, но нужно было попасть в больницу. Мы отправили две машины, с которыми я был постоянно на связи. Они ехали одна за другой с включенными сиренами, со скоростью примерно 20 миль в час (примерно 32 км/ч. — Прим. ред.), чтобы обеспечить горизонтальное положение человека и отсутствие тряски. Поэтому другие фирмы и отказались: сама перевозка могла быть довольно травматичной. Но мы справились.
Звонки, которые перенаправляют из службы 911, тоже бывают разные, рассказывает Олег. От ситуации вроде «бабушка упала» до критических, когда пациенты умирают.
— У нас это происходит крайне редко ввиду специфики работы, но бывает. Последний случай — когда мы приехали к 90-летнему дедушке и пытались его реанимировать, но он на тот момент уже был мертв.
Случаются и звонки, когда людям (чаще всего пожилым и русскоязычным) просто хочется поговорить и они набирают в службу скорой.
— Такие звонки отнимают кучу времени и создают немало стресса, — объясняет мужчина. — Однажды оставался за ночного диспетчера, и мне поступил звонок от дедушки, который требовал, чтобы мы «приехали и поставили ему укольчик». Я объяснял: «Поймите, это другая страна, тут другие правила. Мы можем завезти вас в госпиталь, где ваше состояние проверят и окажут вам необходимую помощь». Он очень долго со мной спорил — звонок был в три ночи, разговор длился около часа. В итоге он сказал, что мы все тут плохие, обозвал нас всеми нехорошими словами и бросил трубку. Но мы не можем не отреагировать на звонок, поэтому иногда приходится вот так тратить время.
«На постоянной основе с нами кто-то судится»
На балансе у скорой, где работает Олег, семь машин, в команде — 25 человек. Минимальный состав каждого экипажа — два человека, водитель и парамедик или специалист EMT (Emergency Medical Technician). Как объясняет собеседник, это местный аналог фельдшера.
— Иногда в машине может быть и больше людей. Например, вес одного из наших пациентов — примерно 300 кг, и когда транспортируем его, нужно шесть человек. Потому что, если у этого пациента, например, в дороге произойдет остановка сердца, один парамедик не сможет его реанимировать. Он банально при непрямом массаже сердца даже не сможет достать до органа, — поясняет мужчина.
Стандартная поездка экипажа скорой в один конец обходится в 350 долларов. Если же требуются дополнительные люди, особенное оборудование, то сумма растет. Но если у человека есть страховка, то вызов скорой, как правило, покрывает она, объясняет собеседник.
— Каждый день у нас может быть разным, — рассказывает о своей работе Олег. — Обычно я прихожу в офис к 7.00, там уже находится второй диспетчер. И как бы смешно ни звучало, первым делом мы кормим наших рыбок. После этого принимаем смену, проверяем, где находятся наши дежурные экипажи. Смотрим, чтобы все остальные пришли вовремя, подготовили свои машины к рабочему дню, доукомплектовали то, что израсходовала предыдущая смена. Параллельно принимаем звонки от пациентов, страховых компаний, госпиталей. В таком ритме работа идет примерно до 12 часов, до ланча. После мы уже готовимся к следующему дню: начинаем обзванивать людей, которых нужно куда-то завезти, подтверждаем их апойтменты (записи. — Прим. ред.), выясняем состояние, нужен ли специальный уход. Большинство из них — это обычные пациенты, которые в силу своих заболеваний не способны сами передвигаться, но некоторые являются критическими.
Но бывают и дни, когда происходит что-то непредвиденное — и тогда Олег может не выходить на связь до вечера, подключается к разговору Светлана. А вот судебные иски, уточняет мужчина, вовсе не относятся к неожиданностям.
— На постоянной основе с нами кто-то судится, — уверяет он. — Один из поводов: мы привезли пациентку, которая была со своими ходулями. Наш парамедик хотел ее пересадить в кресло-каталку. Пациентка наотрез отказалась, сказала, что будет идти сама. И в момент, когда встала на свои ходули, они развалились. Женщина упала, ее юристы считают, что это наша вина. Суд будет продолжаться, как долго и чем он закончится — не знаю. Результат, скорее всего, будет один: наша страховка выплатит ей компенсацию и поднимет нам месячную сумму оплаты.
«Первое время было больше стресса, сейчас уже привык»
Работа диспетчером достаточно стрессовая и не для каждого, считает Олег.
— Адаптация видна в том, что меняется чувство юмора, оно становится более черным, — констатирует он. — У нас была ситуация: один из наших диализных пациентов с серьезными проблемами со здоровьем умер. Это произошло дома, спокойно. Но одного парня (он тоже был из Беларуси, очень восприимчивый) ситуация очень подкосила. После этого он проработал всего неделю. Хотя его вины в случившемся не было абсолютно никакой. Вообще мы не так много сталкиваемся с критическим случаями, но большинство наших пациентов обычно либо возрастные, либо с тяжелыми проблемами со здоровьем. Поэтому умирают они часто.
Как правило, люди, которые не выдерживают напряжения и трагических ситуаций, быстро отсеиваются, отмечает собеседник. Сам Олег уже привык, уверяет он.
— В первое время было больше стресса, но сейчас я уже привык, не реагирую так остро, — делится собеседник. — Если человек может перевести этот стресс в юмор или абстрагироваться от него, то все будет хорошо. Но да, стресса много объективно, просто мне кажется, я уже перестал обращать на это внимание.
Несмотря на стрессы, работа беларусу нравится. Не последнюю роль в этом играют сплоченный коллектив и теплая атмосфера.
— Начиная от руководства фирмы, заканчивая всеми нашими сотрудниками мы можем собраться у нас на базе, сделать шашлыки, отдохнуть, куда-то вместе съездить. Это, наверное, удерживает больше всего, — отмечает он.
Работа на скорой, диспетчером в том числе, считается в США престижной, а окружающие относятся с уважением.
— Вплоть до того, что, когда возвращаешься домой и в форме заходишь в магазин, тебя могут пропустить без очереди. Ты людям объясняешь, что уже закончил смену, а они: «Нет, нет, нет, проходите, проходите», — приводит пример собеседник. — Иногда делают скидки. Поэтому, хотя в нашей работе много стресса, очень поддерживает отношение людей.
При этом работа на скорой не считается в Америке высокооплачиваемой, говорит беларус. Но есть нюанс.
— В нашей компании мы даем людям овертайм, то есть переработки. И они оплачиваются как 150% от ставки. Благодаря этому наши сотрудники довольно неплохо зарабатывают, — подытоживает он.
Сам Олег с супругой за четыре года жизни в США смогли взять квартиру в ипотеку. Ввязались в эту авантюру практически случайно, рассказывают они. Хотели просто посмотреть, что делать со свободными деньгами, — а в итоге все завертелось. Подвернулся выгодный вариант, где первый взнос был совсем небольшим.
Начинала в кафе, теперь — позвали работать на New York Fashion Week
Жена Олега Светлана первое время в США работала в узбекском ресторане (примерно год-полтора). А потом, подтянув язык, решила, что надо двигаться дальше.
— В один момент поняла, что или сейчас беру себя в руки и начинаю что-то делать со своей жизнью, или застряну в этом ресторане до конца своих дней, — делится беларуска. — И вспомнила, что умею делать брови. Правда, прошло много времени, и нужно было многое осваивать заново. Как-то увидела в Instagram, что одна женщина открывает бьюти-студию — и написала ей, скинула свои работы. Меня позвали на собеседование и сразу взяли — видимо, им понравилось, что я такая идейная, открытая.
В студии Светлана трудилась на полставки, параллельно работала официанткой уже в американском кафе. Но чем больше становилось заказов, тем сложнее получалось совмещать. Тогда женщина решила окончательно уйти из общепита, но концентрироваться только на бровях не хотела. И попросилась в качестве ученицы к местной визажистке. После получила лицензию — и стала работать.
— Почти каждый день звала девочек, красила, потратила немало денег Олега на косметику. Начала, естественно, выставлять все это в Instagram. Клиенты, которые ходили ко мне на брови, начали по сарафанному радио распространять, что я еще делаю макияж. И все получилось, — вспоминает Светлана. — Но хотелось зарабатывать более серьезные деньги. Я знала, что есть агентства, где работают русскоговорящие девочки, и начала туда посылать портфолио. Настойчивость принесла свои плоды — ответили из агентств в Нью-Йорке и в Филадельфии. Съездила и туда и туда на собеседование. В итоге взяли в оба! Теперь они дают мне работу, но часть клиентов нахожу сама как фрилансерка.
В новой для себя сфере Светлана уже достигла определенных высот — участвовала как визажистка в New York Fashion Week в феврале этого года.
— Во многом все решили знакомства, — рассказывает она. — Девочки-мигрантки открыли здесь визажное агентство, их позвали работать на New York Fashion Week, но у них не хватало людей. Они мне написали в Instagram, предложили. Ну, почему не воспользоваться таким шансом. Тем более что обратились явно потому, что не стыдно было меня взять к себе в команду. Было очень приятно. Поняла, что, видимо, все делаю правильно.
«Все усилия, которые мы прилагали здесь, принесли результат»
Беларусы признаются, что долгосрочные планы на жизнь сейчас не строят. Но не из-за неуверенности в завтрашнем дне, а скорее потому, что жизнь постоянно подбрасывает неожиданные сюрпризы. Да и все самые важные решения (например, покупка квартиры) были незапланированными.
За свою легализацию ребята тоже почти не беспокоятся, несмотря на антимиграционную политику властей и рейды ICE (иммиграционная и таможенная полиция США).
— Дело в том, что наш кейс уже находится в судебной системе, а не в иммиграционной, — объясняет Олег. — Поэтому, скорее всего, сотрудники ICE нас просто не видят. Опасения, наверное, есть, в первую очередь из-за тревожной атмосферы. Но остается уверенность в верховенстве американского права.
О том, что для новой жизни выбрали США, ни Олег, ни Светлана не жалеют. Признаются, что временами накатывает тоска по Беларуси и близким, которые остались далеко. Но потом снова включаются в местный ритм жизни — и от грусти не остается и следа.
— Такой бешеный ритм мне даже нравится, — отмечает Олег. — Потому что это все вознаграждается. Все усилия, которые мы прилагали на протяжении четырех лет здесь, принесли результат. Чего, кстати, не чувствовалось в Беларуси.
— И это мотивирует, — добавляет Светлана. — А если ты мотивирован и оптимистично настроен, все будет хорошо. Это скорее возможность изменить свою жизнь к лучшему. Если не просто сидеть и говорить, как все плохо.
Читайте также
